Взгляд изнутри: журналисты о телепропаганде

«Согласование эфиров доходило до полнейшего абсурда. Согласовывали, сколько раз в выпуске показываем Полтавченко, Макарова (председатель Зак. собрания С-Пб, член партии „Единая Россия“. — Прим.ред) и в какой пропорции показываем, кого первого из них показываем». «Канал „Санкт-Петербург“ — контора, в которой ничего нельзя было обсудить, нельзя было задать вопрос и получить логичный ответ. Но зато из выпуска в выпуск было распоряжение показывать инновационные проекты, чтобы все мы с гордостью понимали, что Санкт-Петербург — столица инноваций, что тоже вызывало вопросы. На бумаге Санкт-Петербург, может, и город инноваций, то есть руководителям городским настойчиво хотелось бы видеть Санкт-Петербург столицей инноваций. Но высасывать из пальца инновационные проекты невозможно еженедельно. Этот момент тоже отношу к элементу цензуры. Цензура — не только запрет говорить о чем-то, это еще и настойчивое пожелание о чем-то говорить. Конечно, эта цензура кулуарно происходила, не на бумаге. Спускали по цепочке из кабинета главного руководителя канала. Вкупе это разлагает коллектив. Такой стиль управления медиаресурсом привел к тому, что подавляющая часть работающих там, относятся к своей работе формально. Они не хотят делать ничего интересного». «Работа в региональных „Вестях“ — еще не та сделка с совестью, как федеральные „Вести“. Я с трудом представляю, что надо сделать, чтобы туда попасть, ибо там большие деньги, да и тщеславие у людей на кону. Люди с определенным мировоззрением. Одни больны идеей врага в лице Америки, Европы. И есть просто ребята, которые хотят деньжат побольше, потому что там, видимо, трехзначные числа. И плюс, когда ты в телике, то начинаешь переоценивать свою личность. Цензура? Еще бы. Особенно возмущает, как „Вести“ протокольно освещают протестные акции. Новость есть, но коротко. Новостей про губернатора, который ничего не делает много, а этих митингов окажется на пару минут. Но я в это не окунался, поэтому мне было спокойно жить. На „Вестях“ есть итоговая программа, выходит в 8 утра в воскресенье. И я делал туда сюжет (не помню о чем), но нужно было записать интервью с Максимом Резником (депутат Законодательного собрания СПб от „Партии Роста“ — прим. ред). Это было ближе к 2016 году. И мне директор зачеркнул черной ручкой текст интервью с ним. Есть еще цензура вкусовщины. Когда появился танковый биатлон, мне очень хотелось об этом написать, это казалось нереально крутым, а мне сказали „Юр, иди на хер, неинтересно“. А потом, когда эта тема стала жутко патриотичной, на эти темы ездили. Ты мог предложить что-то интересное, но тебе говорили „нет, херня“, и ты едешь в этот Театр Кукол на старый спектакль. Абсолютно совковый взгляд. Руководители отдела информацией — пенсионеры. Их становление как журналистов произошло еще в советское время на ленинградском телевидении. „Вести“ — контора очень архаичная. Там есть художественная часть, что делает фильмы, которые никто не смотрит в субботу в 8 утра. Много паразитов, мертвых душ». Полный текст читайте по ссылке.