Третьякова: не сравнивайте старый музей блокады и новый проект

Этот текст был передан в нашу редакцию Миленой Третьяковой, заместителем директора Центра выставочных и музейных проектов, а в 2014—2017 годах — заместителем директора по научной работе Музея обороны и блокады Ленинграда, еще до того, как появилась новость о выделении президентом из резервного фонда 150 млн руб. на создание новой экспозиции в Музее обороны и блокады Ленинграда в Соляном переулке. Но после этой новости все меньше уверенности, что будет осуществлен проект строительства нового музейно-выставочного комплекса обороны и блокады Ленинграда. Но мы посчитали важным опубликовать этот текст именно сегодня, 27 января. Музей обороны и блокады Ленинграда — это «музей события». В большинстве своем коллекция музея блокады состоит из предметов повседневности 1940-х годов, которые представляют ценности лишь в том случае, если сотрудник музея записывал историю семьи дарителя, историю конкретного человека, что, собственно, и делает такой бытовой предмет уникальным носителем памяти. Соответственно, главная задача сотрудников музея заключается в работе с блокадниками и их потомками, в записи интервью и сборе максимального количества личных свидетельств, документов из семейных архивов. Одним из первых директоров была Людмила Николаевна Белова — известный музейный специалист, который создал музей истории Санкт-Петербурга, каким мы его знаем сегодня. Белова была директором Музея обороны и блокады Ленинграда очень недолго, меньше двух лет, но успела создать прекрасную основу коллекции. Белова начала эту работу, но, к сожалению, не успела ее наладить, так что жители города с тех приносят в дар музею предметы, которые сегодня не способны рассказать историю, потому что за ними не стоят человеческие голоса. После ухода Людмилы Николаевны музей продолжил выполнять прежде всего социальную функцию как место проведения встреч блокадников, в виде мероприятий и концертов к памятным датам. Бывали и выставки, но практически не велась, например, издательская деятельность. За почти тридцать лет своего существования он не сумел стать местом, где целенаправленно собирают и изучают ленинградскую блокаду. Если бы хотя бы двадцать лет назад была организована студия, лаборатория для записи устной истории, открытый для публики архив дневниковых свидетельств — сотни и тысячи бесценных свидетельств о блокаде не ушли бы безвозвратно вместе с поколением ленинградцев-блокадников. Давайте называть вещи своими именами: такое пренебрежение со стороны культурных властей города к национальному достоянию — человеческой памяти — выглядело бы как граничащее с преступлением, если кому-нибудь было дело до ленинградской блокады и памяти о ней не только по праздникам. Но увы, будущие поколения теперь будут задаваться вопросом: почему же это не было сделано? Конечно, Музей обороны и блокады Ленинграда, также как и экспозиция Румянцевского особняка, созданная в свое время под руководством той же Беловой, или Мемориал героическим защитникам Ленинграда на Московском проспекте — все это места, куда в обязательном порядке ведут школьников. Но сказать, что Музей обороны и блокады Ленинграда — это центральный и ведущий музей, рассказывающий о блокаде, можно лишь с натяжкой: сегодня свыше ста музеев рассказывают историю блокады Ленинграда, причем по объему некоторые экспозиции сравнимы или даже больше, чем экспозиция музея в Соляном переулке. И они обладают большими по составу коллекциями блокадного времени. Музей в Соляном городке — памятник сразу в нескольких смыслах, в том числе и первому, историческому музею, и памятник энтузиазму его создателей в эпоху Перестройки, и памятник тому образу ленинградской блокады, к которому мы привыкли по классическим советским фильмам, — и еще памятник тому музейному языку, на котором вели рассказ и показывали свои материалы музеи в советское время. Но мы давно уже живем в другой стране, говорим на другом языке, привыкли совсем к другим выразительным приемам музейных экспозиций, ведь есть в России по-настоящему современные музеи! Почему именно о великом подвиге Ленинграда и о великой трагедии его жителей мы должны рассказывать соотечественникам и гостям нашего города тем кондовым советским языком, который со страниц советских учебников набил оскомину? Музей ведь это живой организм, который должен развиваться и эволюционировать в резонансе со временем, а не законсервированный архивный артефакт из все менее и менее понятного прошлого. К сожалению, после ухода Людмилы Беловой четкой концепции развития музея на Соляном не было, как не было в штате музея или в руководстве музейной сферой города людей, которые соответствовали бы по масштабу своих способностей и компетенций задаче оперативно организовать масштабный и квалифицированный сбор материалов о блокаде. В следствии практически все записи воспоминаний — это проекты средств массовой информации. Я знаю только два проекта по сбору интервью, исполненные профессиональными историками: это проект Центра устной истории Европейского Университета и проект Института истории СПбГУ. Если говорить о «новом музее», то его концепция основывается на анализе работы музея в Соляном переулке и других мест памяти о блокаде — государственных и ведомственных музеев, опыте работы со школьниками. Первая версия концепции музейно-выставочного комплекса была написана в 2014 году сотрудниками Музея обороны и блокады Ленинграда, как перспектива развития музея. Разрабатывая концепцию, мы учитывали опыт работы военно-исторических российских и зарубежных музеев. За последние двадцать лет в музейном мире произошла «революция», наряду с образцами военной техники в экспозициях военно-исторических музеев стали появляться свидетельства, отражавшие опыт и переживания непосредственных участников событий. Если говорить об идее экспозиции нового комплекса, то это представление широкой картины военной и блокадной повседневности через человеческий опыт: в каждом разделе которой посетитель прежде всего познакомится с реальной историей человека, которому может сопереживать. На основании широкого круга архивных документов официального характера — отчетов, приказов, сводок и т. п., и материалов личных свидетельств — дневников и воспоминаний, мы разработали тематический план и «карту героев» экспозиции. Сегодня это около 300 персоналий — жителей Ленинграда, как ушедших на фронт, так и оставшихся в осажденном городе, от рядовых граждан до руководителей города и фронта. Начальной точкой экспозиции станет «Ленинградский дом», где посетители познакомятся с героями рассказа. Идея была подсказана Юрием Вульфом — петербуржцем, который собрал истории жителей своего дома на Конной ул.. По мере продвижения по экспозиции перед посетителями будут разворачиваться истории горожан. Пример с Юрием Вульфом важен еще и потому, что он показывает принцип работы будущего комплекса, как его видят авторы. Мы хотим объединить вокруг нового музея всех заинтересованных — историков и участников поискового движения, жителей города и сотрудников музеев и школ. Мы ставим задачу для нового комплекса стать центром сохранения и изучения памяти о блокаде, активно сотрудничающего с архивами, музеями, школами не только в Санкт-Петербурге, но и в России и за рубежом. Экспозиционный рассказ не будет ограничен девятьюстами днями блокады. Некоторые планируемые темы практически не освещались в музейных экспозициях — например, значение блокады Ленинграда для регионов, а ведь эвакуированные предприятия и учреждения культуры, эвакуированные жители внесли вклад в развитие регионов. Еще один пример — жизнь под гитлеровской оккупацией в Ленинградской области. Или значение блокады Ленинграда для мировой истории: она признана преступлением против человечества, и в Женевскую конвенцию внесены дополнения с запрещением «использовать голод среди гражданского населения в качестве метода ведения войны». Да, есть задача возвращения Музею обороны и блокады Ленинграда его «исторической родины» — Соляного городка. Ее, возможно, попытается решить Правительство города, организовав передачу зданий от одного ведомства другому и предоставив Министерству Обороны новые помещения; затем сколько-то лет уйдет на ремонт и приспособление под музейные нужды зданий Соляного городка. Но само по себе расширение площадей не решит главной проблемы: в следствии не появится, по мановению волшебной палочки, музея, по масштабу и качеству экспозиции достойного темы блокады. А все блокадники к тому моменту, когда новые помещения будут готовы, уже не смогут прийти в возрожденный музей. Так что возвращение помещений Соляного — или каких угодно других вроде Левашовского хлебокомбината и блокадной подстанции — не имеет отношения к концепции музея: концепция определяет, о чем и как мы хотим рассказывать и какие функции музея следует развивать. Именно это мы и сформулировали в Концепции развития Музейно-выставочного комплекса «Оборона и блокада Ленинграда», которая виделась, как новый виток развития именно Музея обороны и блокады Ленинграда и предполагалось, что комплекс будет иметь две экспозиции — в новом здании (Смольная наб.) и мемориальную экспозицию в занимаемых сегодня Государственным музеем обороны и блокады Ленинграда помещениях (Соляной пер., д. 9). Мы уже потеряли много времени, не развивая музей в Соляном переулке, и сегодня появилась последняя возможность создать музей при участии поколения блокадников. Музеи сегодня не ведут активный сбор материалов, зачастую не имея возможностей — финансирования, сотрудников, хранилища. В тоже время часть коллекций ведомственных и школьных музеев была утрачена в 1990—2000-е годы: эти коллекции не принадлежали «музейному фонду» и, соответственно, при смене владельца предприятия или закрытии школьного здания на ремонт, музеи закрывались и предметы оказывались, например, на помойке. Одновременно уже не только предметы вооружения времен Великой Отечественной войны, но и предметы блокадной повседневности стали частью антикварного рынка. И это все уходит в частные руки и на аукционы. За четыре месяца мы получили в дар материалы 35 семейных архивов. Давайте посчитаем: с каждым дарителем мы предположительно около два дня работаем, записываем интервью и т. д. Состав коллекции Музея обороны и блокады Ленинграда — чуть свыше 52 тыс. предметов, и это собрал целый музей 30 лет. У нас сейчас около 1000 предметов, включая цифровые копии. Мы могли бы заниматься этим свыше активно, но сейчас этим занимается один человек. Давайте представим, если бы это была группа, как много можно было собрать. Таким образом, есть несколько задач, стоящих перед теми, кто сохраняет память о блокаде, которые надо решать срочно, прямо сейчас, и ни одна из них не решается передачей всего Соляного городка в пользование существующего там музея. Сохранение памяти о блокаде сейчас является общественной, гражданской инициативой в большей степени, нежели элементом государственной политики. Мало кто знает, что Книгу памяти «Блокада. 1941-1944. Ленинград», в которой можно найти информацию о жителях города, погибших в период блокады, ведет общественная организация ветеранов, которые начали этот проект в 1990-х годах и сейчас, как вы понимаете, им всем от 80 до 90 лет. С ней можно познакомиться на Пискаревском кладбище и в Мемориале героическим защитникам Ленинграда, а в Интернете она ведется Анатолием Разумовым — руководителем Центра «Возвращённые имена» при Российской национальной библиотеке. Сейчас в ней около 630 000 имен, и очевидно, что это далеко не полный список. Возможно, вы слышали о портале «Память народа», где выкладываются документы об участниках Великой Отечественной войны и можно найти наградные документы и сведения о захоронении своих родственников. Этот проект реализуется при помощи Министерства Обороны и объем базы данных «Мемориал» составил уже свыше 50 млн. записей об участниках войны из всех стран бывшего СССР. Я считаю, что Книга памяти блокады также должна была бы иметь государственную поддержку, как минимум в виде создания рабочей группы специалистов — историков и архивистов, и иметь хоть какое-то финансирование. Благодаря волонтерскому проекту «Книга памяти Великой войны» составлен реестр мест памяти обороны Ленинграда. В нем сейчас свыше 5,5 тысяч мемориалов и захоронений Ленинграда и Ленинградской области. Это все общественные проекты. Представьте себе, что уйдут энтузиасты и руководители волонтерских и общественных организаций: кто будет вести работу и сохранять эти базы данных? В советское время было несколько научных групп, которые занимались изучением истории блокады в рамках истории Великой Отечественной войны, а сейчас нет ни одного научно-исследовательского центра, который бы целенаправленно и планомерно этим занимался. Есть отдельные исследователи, но научную историческую школу нужно воссоздавать заново. Эти задачи и должен решать новый музейный комплекс — музей памяти. Это особенный тип современных музеев. Вот весь мир знает о Холокосте, а ведь это, в частности, результат работы музея Яд Вашем, где задачей музея был сбор свидетельств этого события. Все их нельзя было бы представить в экспозиции, но сотрудники музея на основе новых исследований разрабатывают просветительские проекты и выставки для презентации истории Холокоста во всем мире. Я в своё время в Музее обороны и блокады Ленинграда начала проект «Говорим с детьми о блокаде». Идея проекта была в том, чтобы представить учителям методические разработки по проведению уроков и экскурсий, составленные совместно историками, музейными специалистами и школьными педагогами. Это один из важных инструментов сохранения и продвижения знания о блокаде среди молодежи. И, как мы надеемся, это станет одним из направлений работы будущего комплекса. Высказывание о том, что «Смольная набережная не „блокадное“ место» — это в корне не правильно. Это территория Водоканала, рядом водонапорная станция — важнейшая часть инфраструктуры города, которая помнит блокаду. На набережной стояли зенитные части МПВО, защищавшие город. На глубокой воде стрелки Невы проверяли корабли и подводные лодки после ремонта, что еще может быть свыше «блокадного»? Не стоит противопоставлять «старый» музей и «новый» проект музейно-выставочного комплекса: они связаны генетически, но музей и новый комплекс, как и множество памятников и мемориалов, музеев и небольших экспозиций, посвященных блокаде, не противоречат друг другу, а только подчеркивает необходимость объединения усилий по сохранению истории обороны и блокады Ленинграда. И если, скажем, на Левашовском хлебокомбинате Лев Яковлевич Лурье создаст экспозицию, посвященную блокаде, это будет очень здорово, так как она станет еще одной гранью нашей общей памяти. Как и история пожарной станции на Васильевском острове (Пожарно-техническая выставка им. Б.И. Кончаева) и истории радиокомитета (Музей дома радио), истории семьи военных врачей Прусовых (Военно-медицинский музей) и семьи Агте (Музей «Разночинный Петербург»).