Первый в России графический роман о репрессиях и блокаде представили в Петербурге

Ольга — член Союза художников Санкт-Петербурга, автор графических романов — абсолютно разных по тематике и по визуальной стилистике «Процесс двенадцати» о суде над активистами «Другой России» (2014 год), «Непризнанные государства. Одиннадцать историй о сепаратизме» (2015) о попытках создать микрогосударство в современном мире и готического детектива «Шув» (2016) о подростках 90-х. Главная героиня нового графического романа Ольги Лаврентьевой «Сурвило» — бабушка Ольги Валентина Викентьевна, которой 18 марта исполнилось 94 года. Она пережила и ссылку в период Большого террора, и всю тяжесть блокады — из семьи в живых осталась она одна. Лаврентьева создавала сложную историю из нескольких эпох, центром которой стала судьба девочки, девушки, женщины, сквозной линией — ее жизненный путь, который визуально показан, как ее путь сквозь город — довоенный, блокадный, послевоенный. «Сурвило» — это девичья фамилия бабушки, слово яркое и запоминающееся, поэтому Ольга решила так назвать свою книгу. Комикс или графический роман в России только завоевывает право называться серьезным жанром, в то время как в мире его уже вполне признали. Среди известнейших графических романов — «Маус» Арта Шпигельмана о Холокосте. И вот — графический роман о репрессиях и блокаде, о тяжелой послевоенной жизни. О страхе, сковывающем людей и о любви, которая побеждает и дает силы. Роман о жизни обычной девочки, девушки и женщины, родившейся в Ленинграде в 1925 году в простой семье. О том, как отца девочки — поляка по происхождению — репрессировали в Большой террор, а семья отправилась в башкирскую ссылку. Как умерла мама сестер Сурвило, как девочки, вернувшись, пытались выжить в Ленинграде. Ольга, которая с детства знала бабушкину историю, тем не менее, серьезно заново собирала материал — это были длинные подробные беседы с бабушкой, уточнение деталей — вплоть до того, как выглядела довоенная комната семьи Сурвило, как одевались тогда люди, что и как готовили, чем топили печку. Ольга обошла все ленинградские-петербургские адреса семьи — вот дом на берегу реки Екатерингофки, где жила бабушка до войны, побывала у знаменитой тюремной больнице им. Доктора Гааза, что на Хохрякова, 1 — ныне больнице ФСИН. Здесь юная Валя Сурвило работала и жила в блокадные годы. Здесь она страдала от голода, здесь грузила на машину замерзшие тела людей. Ныне у больницы особенно-то не постоишь — Ольга со съемочной группой приехала, чтобы сделать сюжет. «Идите отсюда, запрещено снимать!», — тут же, завидев камеру, вышел человек в форме. Ольга Лаврентьева совершила путешествие и в деревню Псковской области, где жила семья и в родовое гнездо — Сурвилы в Минской области в Беларуси, откуда родом репрессированный прадед Ольги — отец ее бабушки, героини графического романа — Викентий Казимирович. И еще было важное дело, без которого графический роман не мог быть создан — Ольга Лаврентьева посетила архив УФСБ по Петербургу и Ленобласти, чтобы увидеть дело прадеда. Ольга знала, что бабушка в 90-е годы тоже приходила туда, сразу, как стало возможно увидеть дело. Но Ольге показали дело со скрытыми страницами — что-то спрятано в конвертах, что-то — зажато скрепками. Закрыто по максимуму все, что касается не только прадеда, но и других людей, проходивших по делу. Это считается «защитой персональных данных». Для своего графического романа Ольга Лаврентьева собирала материал пять лет, потом писала сценарий — это необходимо, ведь в комиксе работает принцип кино — надо покадрово знать, что будет на страницах книги. И потом полтора года рисовала. Визуальный язык графического романа — штрихи, черные заливки, рисование по влажной бумаге, акварельные эффекты размытости — чтобы показать неравномерность, избирательность памяти, ведь мы помним что-то ярче, вплоть до мельчайших деталей, а что-то остается как в тумане и не обретает больше четкого силуэта. Ольга рисовала подряд последовательно все восемь глав графического романа — с начала до конца истории. Исключением стали лишь два эпизода — Ольга сразу зарисовала историю с поездкой в деревню и поход в архив УФСБ — чтобы зафиксировать свои впечатления и ничего важного не упустить. Ольга вспоминает, что было страшно браться за историю блокады, поэтому она начала с рисунка салюта 27 января 1944 года. Вся книга целиком составила 300 листов и поместилась в коробке весом в 9,5 килограммов. Теперь же, обретя жизнь под твердой обложкой, на которой Ольга нарисовала четыре возраста своей бабушки — четыре лица девочки, девушки, женщины и старой женщины — «Сурвило» начинает говорить со своими читателями — как правило, молодыми людьми.