Адвокат Виктора Филинкова рассказал о пытках фигурантов дела «Сети»

19 марта адвокат Виктора Виталий Черкасов встретился с журналистами. Как только дело поступает в суд, с адвоката снимается подписка о неразглашении материалов дела и предварительного следствия, поэтому Черкасов решил сообщить ряд важных подробностей и прокомментировать материалы дела. «Виктор и я — мы кровно заинтересованы в том, чтобы все обстоятельства этого дела были приданы широкой огласке до начала судебного разбирательства: есть опасения, что суд пойдет на поводу у органов обвинения и попытается сделать процесс закрытым, — сказал Черкасов. — Изучив материалы дела, мы не увидели там ни одного документа, который бы подпадал под сведения гостайны или иной тайны, поэтому мы заинтересованы, чтобы судебный процесс проходил под контролем общественности и СМИ, чтобы суд был объективным, рассматривал дело объективно и непредвзято, соблюдая принципы равноправия сторон и состязательности». Пытки Черкасов напомнил, как и при каких обстоятельствах был задержан Виктор Филинков в январе 2018 года: «Не скрою, когда я его впервые увидел в СИЗО, то испытал шок, несколько минут ходил по камере. Я увидел телесные повреждения». Эту же «методику» сотрудники ФСБ использовали и при задержании других фигурантов Сети, напомнил Черкасов, а проверки военных следователей заявлений о пытках ничего не дали. Между задержанием Филинкова 25 января в 18 часов и протоколом его первого допроса прошло 30 часов, у другого фигуранта «Сети» Игоря Шишкина — 41 час. Помимо этого, в три часа ночи 26 января была подвергнула допросу жена Шишкина. Через 11 часов после допроса жены Шишкин дал признательные показания. «Мой подзащитный тоже спустя 30 часов непрерывного содержания под контролем сотрудников УФСБ также в ночное время дает показания, — говорит Черкасов. — При этом никто нам не смог ответить — какие неотложные обстоятельства повлияли на то, что допросы надо было проводить в ночное время». Черкасов сравнивает методы работы следователей с хорошо всем известной методикой ночных допросов времен сталинских репрессий. Итак, Филинков дает в период ночного допроса первичные показания в присутствии адвоката по назначению, который не обратил внимания на телесные повреждения своего подзащитного. В этих показаниях Филинков признает вину и рассказывает то, что его заставили заучить сотрудники оперативных служб. Виктор потом откажется от этих показаний. На протяжении всего периода предварительного следствия Черкасов будет заявлять ходатайства, чтобы признать эти первые показания недопустимыми доказательствами, обращая внимание суда, прокуратуры и руководителей ФСБ на то, что Виктор находился долгое время в полной власти сотрудников ФСБ и на него оказывали, как минимум, психологическое воздействие — он был 30 часов лишен сна, отдыха, воды и пищи, был деморализован и подавлен. «Разъяснения Верховного суда и практика Европейского суда говорят о том, что такие показания необходимо признать недопустимыми. Они были получены в обстоятельствах, когда есть презумпция виновности в действиях должностных лиц», — поясняет адвокат. Также на протяжении всего предварительного следствия Черкасов ходатайствовал о том, чтобы были заменены двое сотрудников следственной группы — Беляев и Климов. Именно они первые 30 часов после задержания Филинкова оказывали на него как минимум психологическое воздействие. То же самое относится и к оперативнику УФСБ Бондареву, руководившему задержанием Виктора в Пулково и организовавшего его пытки. Этот же Бондарев, как рассказал Черкасов, сопровождал Виктора из СИЗО на следственные действия в УФСБ и оказывал на него как минимум психологическое воздействие. «Он угрожал и использовал сленг криминальной субкультуры, — сказал Черкасов. — Я с ужасом узнал, что у нас в элитарных структурах ФСБ собирают людей, разделяющих криминальные понятия и субкультуру». По словам Виталия Черкасова, только под конец предварительного разбирательства Виктора перестало в буквально трясти при виде следователей Беляева и Бондарева: «Ему эти лица напоминают те события, которые он хотел бы забыть, но наверняка никогда в жизни не забудет». Под конец расследования, поняв, что сотрудников никто не заменит, и ознакомившись с материалами дела, Виктор Филинков дает показания. «Мой подзащитный после ознакомления с материалами дела сказал, что не считал себя виновным изначально, а сейчас укрепился в своем понимании, что следствие не добыло объективных достоверных доказательств», — сказал Черкасов. Отмечается, что также на исходе предварительного разбирательства подготовил следователю Беляеву ходатайство на восьми листах, где писал, что в таком виде дело нельзя отправлять в суд — необходимы очные ставки с другими фигурантами. К тому времени было уже известно, что пензенские фигуранты также заявили, что первые признательные показания, где они изобличали себя и частично Филинкова, дали под пытками. Следователь Беляев дал ответ тут же на двух листочках, отказав в ходатайстве абсолютно, и, как отметил Черкасов, немотивированно. «Партизан» Еще одна немаловажная деталь, о которой Черкасов писал в ходатайстве. Из показаний фигуранта дела «Сети» Юлия Бояршинова, а также из оперативной справки оперативника Бондарева выяснилось, что некоторое время Бояршинов и несколько его знакомых посещали некий клуб «Партизан», где их учили выживанию в лесу, разведке, использованию огнестрельного оружия, минно-взрывному делу. «То есть получается, что предъявляя моему подзащитному и другим фигурантам „Сети“, то, что они учились выживанию в лесу и т. п., им вменяют это в вину. В то же время у нас в городе существует организация, которая предоставляет те же самые услуги и ей никто это в вину не ставит, — говорит Черкасов. — Мой подзащитный пояснил, почему они занимались этим — чтобы уметь защищаться. Он себя позиционирует как антифашист и анархист, а им противостоят, как вы знаете, националисты. Поэтому, идя в этот клуб, он и его соратники, хотели просто научиться защищаться теми же методами». В отношении клуба «Партизан» в деле есть справка оперативника Бондарева, что клуб, скорее всего, предоставляет услуги неофициально, по серой схеме. Есть списки лиц, которые проходят такую подготовку. Следователь выезжает туда, проходит в клубе обыск, там изымают много предметов, похожих на автоматы Калашникова. В протоколе изъятия есть ссылка слова руководителя клуба, что все эти предметы находятся у него на законных основаниях. Однако он не предъявляет никаких документов о законности. «Никто не проводит исследование этих предметов — боевое это или не боевое — все возвращают в клуб, — продолжает Черкасов. — То есть в отношении моего подзащитного применяются методы уголовного преследования, а здесь к людям у правоохранителей нет претензий». Далее Черкасов перешел к тем доказательствам, которые были собраны следователями из Санкт-Петербурга и Пензы: «Когда анализируешь эти документы двух автономных уголовных дел, то понимаешь, что они сработаны по одному клише — допрос фигуранта пензенского дела как калька похож на допрос петербургского вплоть до запятой». В чем обвиняют Филинкова? В деле подробно описано, как органы ФСБ воспринимают деятельность «террористического сообщества „Сеть“, кто в нее входит и какие функциональные обязанности у каждого фигуранта. В отношении Филинкова сказано, что ему в „Сети“ была отведена роль „связиста“. Он должен был знакомиться с руководящими документами организации, принимать меры к обеспечению собственной безопасности» путем использования псевдонима «Гена», приобретать и постоянно совершенствовать навыки боевых действий". А также «обучать членов террористического сообщества навыкам использования технических средств с применением методов шифрования информации» и, конечно, вербовать новых членов организации и принимать участие в «совместном обсуждении и планировании преступных террористических планов». Но далее в материалах дела нет никаких доказательств, что Виктор занимался вербовкой. Также в вину Виктору вменяют, что в 2016 году еще в период его проживания в Омске он дважды ездил в Пензу, чтобы там с фигурантами пензенского дела «вступать в преступный сговор и участвовать в тренировках». В Пензу Виктор действительно ездил, общался со знакомыми анархистами и антифашистами, но на этом и все — никаких доказательств о тренировках навыков террористической направленности нет. Еще один довод следствия — в начале 2017 года Виктор Филинков участвовал в некоем съезде в Санкт-Петербурге вместе с соратниками из Москвы, Пензы, Белоруссии и Санкт-Петербурга. «В трактовке следователя съезд проводился для того, чтобы собравшись на конспиративной квартире, они обсуждали, как расшатывать политическую обстановку в стране, добиваться народного возмущения и смены власти, — говорит Черкасов. — Мой подзащитный утверждает, что на мероприятии он присутствовал, но оно имело совершенно другие цели и задачи, никоим образом не связанные с трактовкой предварительного следствия. Они там рассуждали о всеобщем братстве — анархисты и антифашисты». После этого мероприятия Филинков год спокойно жил частной семейной жизнью, у него была хорошая интересная работа. В материалах дела нет никаких доказательств, что он занимался чем-то другим. В материалах дела есть некий протокол осмотра предметов, который был произведен следователем пензенской группы, никак никем не заверенный и некий документ, который называется «протоколом съезда», из которого не ясно, кем он был создан. На протокол он, собственно, не похож. «Фактуры, которая говорила бы, что мой подзащитный обоснованно привлекается к уголовной ответственности, в этом документе не имеется», — утверждает Черкасов. Адвокат также напомнил одну важную вещь — как только пресс-служба ФСБ опубликовала сообщение о раскрытии межрегиональной террористической ячейки «Сети», которая готовила теракты перед выборами президента в марте 2018 года и Чемпионатом мира по футболу летом 2018 года, речь шла о том, что оперативники не позволили преступным элементам совершить эти деяния. Но в деле, которое подготовлено для суда, нет никаких сведений, что фигуранты из Пензы и Санкт-Петербурга готовили теракты к этим знаменательным событиям. Виталий Черкасов отметил, что Виктор Филинков не разделяет позицию многих своих соратников и друзей относительно выбора Игоря Шишкина, который пошел на сделку со следствием: «Виктор не клеймит Шишкина, потому что говорит, что побывал в той же шкуре, что и он, и что если бы в отношении его жены использовали недозволенные методы дознания, которые были использованы в отношении жены Шишкина, то, как он буквально сказал, «если бы в зоне действия силовиков оказалась моя супруга, я полагаю, я поступил бы точно так же как Шишкин, я бы не позволил, чтобы она пострадала, принял бы условия, которые предложили ФСБ». Черкасов сказал, что Виктор понимает, что пережил Шишкин и претензий к нему не имеет. Хотя также он понимает, что ему самому грозит, скорее всего, обвинительный приговор и признательные показания Шишкина утяжеляют его судьбу, но зла на Игоря он не держит.